Все существует одновременно.
Удивительно, всему позволено быть. У каждого своя правда. И у каждого своя пятница.
Открыточные виды Петербурга, мощь и парадное торжество вечера накануне военного праздника. Точные и строгие силуэты на стальных палубах и мягкие сферы тел на берегу с кальяном. Дисциплина и воля в строгой геометрии вместе с помятым свитером уличного гитариста и ароматом дорогих духов из дорогих авто. Пятница.
Где набережные причесанных чистеньких лофтов севкабеля заполнены джазом и Шотами и безмятежными в белом. Пятница.
И восстановленная башня Якова чернихова, чудом уцелевшее дитя архитектурного гения, одно в целом мире такое, выжило! Пусть и в качестве украшения двора элитных новостроек. Пусть так. Это лучше небытия. Но щиплет. От несоответствия.
И разрушенное величие заводов с их честными чёрными стенами в пыльных раздолбанных окнах. И причудливая смесь закоулков васильевского острова, где два разных вида людей, чья жизнь разделена миллиардами лет: где морской завод с огромными воротами и жирафами кранов для кого-то все еще честная жизнь, где прийти к 6 утра на смену правда. И в то же время, это хтоническое животное, чье сердце все еще бьется, мимо которого проскальзывают авто с бородатыми смузи мистерами и фитнес подтянутыми леди и чья жизнь бесконечно далека от "мне на Смену к 6 Утра" и полна осознанности и самопринятия.
Васильевский, где на стенах разрушающихся домов, честно умирающих, тех до которых еще не добралась веселая плесень модного места, проступают лики уличной иконописи фресок.
